Алое на черном - Страница 121

121

– И чей потомок Ксанка? – сказал Дэн, разглядывая снимок графини.

– Вывод напрашивается очевидный. – Матвей замолчал, настороженно прислушался, крадучись подошел к окну.

– Что? – шепотом спросил Гальяно, вглядываясь в темноту.

– Показалось, наверное.

– Ну, показалось – не показалось, а береженого и бог бережет. – Гальяно закрыл окно. – Так какой вы сделали вывод, мистер Шерлок?

– А такой, доктор Ватсон, – Матвей усмехнулся, – что прервалась только одна ветвь рода. У Игната Шаповалова остались наследники.

– Если я правильно понял, то Саша и был биологическим сыном Игната, – сказал Гальяно, – а ты только что утверждал, что видел его призрак. Парень умер в десять лет, у него просто не могло остаться потомков.

– Значит, был еще один ребенок, – вмешался в их диалог Туча. – Леся как раз сегодня говорила, что ей кажется странным, что о судьбе Игната нет никакой информации. Думаю, нужно копать в этом направлении.

– Ты ей доверяешь? – спросил Матвей.

– У меня нет оснований ей не доверять. Она специалист в своей области, а нам нужна информация. Я уверен, что есть связь между Игнатом, Ксанкой и Антоном Венедиктовичем. Вот только не могу понять какая.

– Значит, нужно копать под дражайшего Антона Венедиктовича, – заключил Матвей. – Займусь этим в самое ближайшее время.

– Копай! – Туча осушил свой бокал, в упор посмотрел на Дэна. – Мы не выяснили еще один вопрос, – сказал тихо.

Дэн усмехнулся. Не нужно было обладать даром предвидения, чтобы понять, куда он клонит.

– У меня нет никаких способностей. Я не умею находить потерянные вещи, на незнакомой местности ориентируюсь только с компасом или с навигатором, и я не вижу призраков.

– То есть совсем-совсем ничего экстраординарного? – Казалось, Гальяно ему не поверил.

– Ничего.

– Ну, хоть один нормальный человек в нашей компании суперменов! – Гальяно ободряюще похлопал его по плечу. – Не переживай, братан, суперменам живется несладко!

– Спасибо, утешил. – Дэн улыбнулся. – А то я уже начал было комплексовать.

Они просидели перед погасшим камином почти всю ночь, как в юности, обсуждая план дальнейших действий, прокручивая все возможные варианты. Ближе к рассвету уже изрядно захмелевший Туча покаялся в том, что тринадцать лет назад украл дневник. Его поругали, особенно усердствовал охочий до фактов Матвей, а потом простили. И уже на рассвете, когда в каминный зал заглянули робкие солнечные лучи, Туча отозвал Дэна в сторонку.

– Я должен тебе что-то сказать. Вернее, показать.

– Еще не все? – Почему-то Дэн совсем не удивился.

– Нет. Думаю, это должно быть у тебя. – На ладонь Дэна лег медальон в виде трилистника. Ксанкин медальон…

– Откуда? – В предрассветном сумраке ему показалось, что медальон светится зеленым. Только показалось…

– Я нашел его сегодня в лесу, на том самом месте, где Матвей видел мальчика. Наверное, он хотел, чтобы мы нашли медальон. Наверное, это важно.

Да, это было важно! Дэн не сомневался в этом ни секунды. Это было так же важно, как зачитанный до дыр томик Шекспира, как пожелтевшая от времени фотография женщины, которой больше нет и которая так похожа на Ксанку. Это память, которую отняли у него тринадцать лет назад.

– Спасибо, Туча! – Он, не раздумывая, надел медальон на шею. – Ты даже представить себе не можешь, что для меня это значит.

– Не могу. – Туча грустно улыбнулся. – Я даже не знаю, правильно ли поступил, отдав тебе медальон.

...

Александр. 1918 год

Они с дедом были в лесу, когда налетела свора. Свора – это дед их так назвал, а Саня согласился. Конный отряд до зубов вооруженных бандитов. Не солдат, а именно бандитов, грязных и шальных, внушающих страх пополам с отвращением. Сколько их точно было, Саня не знал, насчитал с полсотни и сбился со счету. Из своры выделялся один. Саня как-то сразу понял, что этот рослый черноволосый мужчина, гарцующий на горячем вороном скакуне, самый главный. По пронзительно внимательному взгляду, по аккуратной одежде, по небрежно засунутой за пояс нагайке с инкрустированной рукоятью, по испуганно-почтительным взглядам, которые бросали на него остальные.

Свора кралась по лесу в полной тишине, даже лошади не всхрапывали, лишь едва слышно поскрипывали колеса доверху груженной телеги. Телегу охраняли сразу четверо, похожие на своего предводителя, шалые, страшные.

– Это они, дед? – Сердце трепыхалось с такой силой, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. – Это красные?

– Это звери, Санька. – Дед смотрел вслед удаляющейся своре, и на его лице читалась тревога. – Нет, они хуже зверей.

– Они же в Макеевку идут! – Только сейчас до Саньки дошло. – Дед, они же к нам!

– Тихо! – На лицо легла шершавая, пахнущая табаком и полынью ладонь, заглушила рвущийся из горла крик. – Не поможем мы им сейчас ничем, даже предупредить не сможем. Пойдем!

Дед тащил его в глубь леса силой, почти волоком. Саня упирался, брыкался, но голоса не подавал, хорошо помнил взгляд красного командира.

В печке тихо потрескивали дрова, в чугунке томились щи, на припечке скворчала яичница. Саня любил простую, но неизменно вкусную еду деда, но сейчас есть совсем не хотелось.

– Давай-ка, Саня, к столу! – Дед заговорил впервые за несколько часов. – Незачем в окно пялиться, нет там ничего.

Дед был неправ, из окна был виден кусочек красного, подсвеченного не только закатным светом, но и огнем пожарища неба.

121