Алое на черном - Страница 163

163

Она не понимала про неуставные отношения, но точно знала, что он скажет дальше. Это было как вспышка, как озарение.

– У нас все было хорошо. Во всяком случае, в то время мне так казалось. Мне прочили блестящее будущее, ближайшие карьерные перспективы представлялись более чем радужными, но ни любовнице, ни даже жене в этих планах, увы, не было места. Лиза понимала это не хуже меня. Однажды я вернулся из загранкомандировки и не нашел ее дома. Она ушла, не оставив даже прощальной записки. Я нашел ее довольно быстро, уже тогда у меня было достаточно связей и влияния. Я приехал в Макеевку, разыскал школу, в которую устроилась работать Лиза, но поговорить с ней по душам у меня так и не получилось. Она сказала, что полюбила другого, что я не нужен ей больше. Она сказала мне много злых и обидных слов, и я ушел. Просто вычеркнул ее из своего сердца и своей памяти. И только спустя годы понял, что она всего лишь пыталась не быть мне обузой, не хотела обрубать мне крылья.

«Ты ушел, а у Лизы родилась дочка, которую она назвала твоим именем! – хотелось закричать Ксанке. – Ты ушел, так и не докопавшись до правды!»

– У меня было все: власть, влияние, деньги. Я был почти счастлив. До тех пор, пока однажды не зашел в тот самый НИИ, который когда-то курировал, и не увидел в его стенах девочку, как две капли воды похожую на мою Лизу. Наверное, ты не помнишь меня, Александра?

Она помнила. В том году ее отношения с отцом стали особенно напряженными. В том году мама впервые заговорила о консультации у хорошего психиатра. Хороший психиатр работал в том самом НИИ. Вопреки ожиданиям родителей, он не нашел у Ксанки серьезных отклонений.

– Переходный возраст, особенности характера! – сказал он и погладил Ксанку по голове, а потом вдруг расплылся в подобострастной улыбке, которая предназначалась зашедшему в кабинет высокому поджарому мужчине в строгом костюме.

Мужчина кивнул психиатру, ощупал Ксанку внимательным взглядом, едва заметно улыбнулся. Тот мужчина в сшитом на заказ костюме, с дорогими часами на широком запястье, мало чем напоминал нынешнего Туриста, но, без сомнения, это был именно он. Ксанка должна была вспомнить его раньше, но не вспомнила.

– Ты меня узнала. – Турист улыбнулся. – А я узнал в тебе свою Лизу. Остальное было делом нескольких дней. Ты сдавала анализы в тот свой визит к врачу. Я сделал тест на отцовство, затребовал дело о твоем удочерении.

Он говорил спокойным, почти будничным тоном, но Ксанка видела, он очень волнуется.

– Моя мама утонула в затоне, – сказала она, глядя прямо в глаза своему отцу.

– Да. Тринадцать лет назад в самую темную ночь. Ты тоже там была. Вас нашел Лешак: мертвую Лизу на дне затона, а тебя, плачущую, на берегу.

– Я ничего не помню.

– Ты была тогда еще слишком маленькой. Это даже хорошо, что ты ничего не запомнила.

– Ее убили?

– Нет. Она убила себя сама, добровольно ушла из жизни. Я долго не мог понять, зачем она это сделала, но сейчас мне кажется, я нашел ответ.

– Почему?

– Я расскажу тебе позже, а сейчас вот покушай и выпей. – Турист протянул ей бутерброд и армейскую фляжку с горячим чаем, глянул на ее связанные руки, вытащил из кармана перочинный нож. Его правая рука была забинтована, Ксанка только сейчас это заметила.

Освободившись наконец от пут, она потерла занемевшие запястья, откусила от бутерброда, сделала большой глоток чаю. Чай был вкусный, цветочно-медовый.

– После гибели твоей мамы твой прадед решил, что для тебя будет безопаснее жить в другом городе, подальше от этих мест. Маргарита, твоя приемная мать, в то время работала учительницей в макеевской школе, они были дружны с Лизой. Насколько вообще возможна дружба между такими разными женщинам. Лешак предложил Маргарите и ее мужу выгодную сделку: огромную по тем временам сумму за то, что они удочерят тебя и переедут в другой город. Тогда это решение казалось ему единственно верным.

– Он ошибался, – сказала Ксанка, делая еще один глоток из фляжки. – Это было неправильное решение.

– К сожалению, он понял это слишком поздно. От судьбы не уйдешь. Твои приемные родители оказались никчемными людьми. Мало того, они привезли тебя в Макеевку в самый неподходящий момент, накануне самой темной ночи.

– А вы? Что делали вы?

– Саша, мне будет приятно, если ты станешь обращаться ко мне на «ты», – сказал ее настоящий отец, и голос его дрогнул.

– Хорошо, как скажешь. – Она кивнула, прислушиваясь, не родится ли в душе хоть какое-нибудь чувство, но так ничего и не почувствовала.

– Когда я узнал, что у меня есть дочь, я ушел в отставку и приехал в Макеевку, чтобы переговорить с твоим прадедом. Мне стоило немалых сил, чтобы заставить его просто выслушать меня. Он очень сложный человек.

– Он хотел меня убить, – повторила Ксанка, вспоминая слезы на морщинистых стариковских щеках.

– Он любил тебя, но ему казалось, что выбора нет, что так будет лучше.

– Для меня?

– Для твоей бессмертной души, – сказал отец очень серьезно. – Иногда смерть – это единственный возможный выход.

– Но я все еще жива. – Ксанка коснулась уже запекшейся раны.

– Я попытаюсь найти другой выход. – На лице отца мелькнула едва уловимая тень. – Но должен признать, официально ты в самом деле мертва. Твое тело скоро достанут из реки, и твои приемные родители опознают в нем свою дочь Александру. Девочка, с этого момента в твоей жизни начинается новый этап. – Все-таки он коснулся ее спутанных волос, торопливо и ласково одновременно.

163