Алое на черном - Страница 65

О том, что гарь уже близко, стало ясно по чахлому и больному подлеску.

– Скоро? – Ксанка казалась бледнее обычного.

– Уже почти пришли. Ты хорошо себя чувствуешь?

– Со мной все в порядке.

То, что с ней далеко не все в порядке, Дэн понял, когда они добрались до границы между живым лесом и выжженной землей. Ксанка немигающим взглядом смотрела на черный остов сгоревшего дерева, шептала что-то непонятное, а потом шагнула вперед…

Она шла, и от каждого ее шага в воздух поднималось сизое облачко пепла. Дэн мог видеть только ее напряженную спину и сжатые в кулаки руки. Он видел, как Ксанка замерла напротив дерева, а потом вдруг начала медленно оседать на землю.

Дэн не успел ее подхватить. Когда дело касалось Ксанки, его реакция безнадежно запаздывала. Она лежала на спине, и в ее широко открытых невидящих глазах плясало зеленое пламя. Точно такое же пламя выбивалось из-под ворота майки.

Это было тяжело, вынести ее за пределы очерченного огнем круга. Легкая, как пушинка, в обычной жизни, сейчас Ксанка, казалось, весила едва ли не больше его самого. Ноги не слушались, а в голове шумело. И этот запах… Пожарище, сгоревшая до кости человеческая плоть, смерть страшная, в муках… В какой-то по-настоящему страшный момент Дэну показалось, что он тоже горит, прогорает до кости, обугливается, превращается в сизый пепел… Страх подстегнул его, заставил совершить почти невероятное. Он вышел за пределы гари сам и вынес Ксанку. Он нес ее на руках еще метров двести, не останавливаясь, не оглядываясь, нес до тех пор, пока не исчез окутывающий ее зеленый свет. А потом без сил упал на мягкую, присыпанную прошлогодней иглицей землю.

Ксанкины глаза были закрыты, а лицо – безмятежно. Он бы решил, что она спит, если бы не был уверен, что это глубокий обморок. Гарь заманила ее и не желала отпускать. Наверное, и не отпустила бы, если бы не он.

Дэн осторожно коснулся перепачканной сажей щеки. Ксанка открыла глаза, синие, бездонные, как сентябрьское небо.

– Он ушел? – спросила севшим голосом.

– Кто?

– Тот человек. Лешак. – Она попыталась сесть.

– Здесь не было никого, кроме нас с тобой, Ксанка.

– Ты называешь меня так странно…

– Не нравится? Скажи, как тебя называть.

– Нет, нравится, просто странно.

– С тобой все в порядке?

– Да, кажется. В голове только шумит, и этот запах… Дэн, ты тоже его чувствуешь?

Он чувствовал. Волнами накатывающая тошнота не давала забыть. Вот что имел в виду Туча…

– Скоро река. Давай окунемся, – предложил он, помогая Ксанке встать на ноги. – Ты можешь идти?

– Могу.

Купались по очереди. Пока Ксанка смывала с кожи и волос пепел, Дэн сидел спиной к реке, размышлял над увиденным. То, что случилось на гари, было ненормально. Хуже того, оно было аномально. Аномально и одновременно невероятно притягательно. Если бы не этот запах…

– Я все. – Ксанка стояла за его спиной, уже полностью одетая, с мокрыми волосами.

– Как ты себя чувствуешь? – уже в который раз спросил Дэн, стаскивая с себя футболку.

– Лучше, но ненамного. Одежду тоже нужно будет стирать.

Ксанка рассматривала его исполосованный шрамами живот внимательно, беззастенчиво, а он не чувствовал неловкости от ее взгляда, одно только неожиданное щекотное чувство где-то в районе солнечного сплетения.

– Отвернись, – попросил он, стаскивая джинсы.

Она послушно отвернулась, сунула руки в карманы.

Вода была прохладной, но Дэну все равно недоставало холода. Тело горело огнем, никак не могло остыть после Чудовой гари. Или он себя обманывает, и всему виной Ксанкин взгляд? Сколько ей лет? Есть хоть пятнадцать?

Когда Дэн выбрался на берег, Ксанка сидела по-турецки, что-то рисовала в своем блокноте. При его приближении она захлопнула блокнот, сунула обратно в рюкзак.

– Ты как? – спросила, не оборачиваясь.

– Терпимо. Идем в лагерь?

– Идем.

Какое-то время они шли молча, а потом Дэн решился на разговор:

– Что с тобой случилось там, на гари? Ты отключилась…

– Да, наверное. – Ксанка кивнула. – Сначала меня точно позвал кто-то. Знаешь, это такой зов, которому невозможно противиться. А потом… – Она зажмурилась. – Я снова видела его, этого человека.

– Лешака?

– Да. Он был такой… жуткий, тянул ко мне руки. Одна рука обожженная, как и половина лица, и… – Она снова замолчала.

– И что? – спросил Дэн осторожно.

– Дальше все, провал. А потом уже ты. – Она робко улыбнулась. – Хорошо, что ты был рядом, – добавила едва слышно.

– Тебе не стоит больше туда ходить. – Дэн взял в руку ее ладонь. – Скажи, я могу тебя кое о чем спросить?

Девушка кивнула.

– Откуда у тебя этот ключ? Там, на гари, когда ты отключилась, он опять светился.

– Не знаю. – Ксанка накрыла ключ ладонью, словно защищая. – Он всегда был со мной, сколько я себя помню.

– Подарок родителей?

– Не знаю. – Она казалась растерянной. – Они не дарили мне ничего такого… бесполезного. Только если я сама просила.

Не дарили ничего бесполезного… Дэн подумал о своих родителях, о том, что с самого первого дня чувствовал их любовь и поддержку. Неужели бывает по-другому?

Бывает! Он видел это своими собственными глазами. Ничего удивительного в том, что она такая… дикая.

– Блуждающий огонь, – нарушила молчание Ксанка. – Ты ведь видел его вблизи. На что он похож?

– На зеленый туман. Туча говорит, словно что-то поднимается из-под земли. Что-то большое и светящееся. И Туча тоже чувствовал этот запах… – Дэн поморщился. – Вчера на гари и тот раз, когда нашел блуждающий огонь.