Алое на черном - Страница 70

К оглавлению

Тем временем на берег, чертыхаясь и отплевываясь, выбрались Измайлов со вторым близнецом.

– Как водичка? – мрачно поинтересовался Турист, разглядывая их мокрую одежду.

Эти двое его, казалось, даже не услышали. Вид у них был пришибленный, зубы выбивали барабанную дробь.

– Имейте в виду, шакалята, я вас запомнил! – сказал дядя Саша многозначительно.

Он немного оттаял, только лишь когда измайловские отморозки убрались восвояси и на берегу они остались втроем.

– Почему не в лагере? – спросил Турист у Дэна.

– Да так…

– Ясно – самоволка.

– Ну, а ты, красавица? – Взгляд, направленный на Ксанку, потеплел. – Не замерзла без одежды-то?

Ксанка ничего не ответила, лишь равнодушно передернула плечом.

– Значит, будете молчать, как партизаны. – Турист кивнул. – Ну, дело хозяйское. Только на будущее послушайтесь доброго совета – не шляйтесь по лесу. Особенно ты, девочка. – Он глянул на Ксанку, а потом словно между прочим спросил: – Шаповалова вашего ставить в известность о случившемся?

– Нет, – вместо Дэна ответила Ксанка.

– Ага, самоволка! Понимаю. Где одежда ваша, купальщики? Девчонка посинела вся от холода.

К затону они вышли всего через минуту – оказалось, он совсем близко, – молча оделись, собрали свои вещи.

– Проводить до лагеря? – спросил Турист.

– Не нужно. – Дэн потянулся за Ксанкиным рюкзаком, но она его опередила.

– Ну, как хотите. Только помните, что я вам сказал. Нечего вам делать в лесу.

– Уже поняли. Спасибо. – Дэн взял Ксанку за руку. – Пойдем мы.

Турист еще долго смотрел им вслед, а потом развернулся, пошагал вдоль берега.

– Прости меня. – Дэн начал разговор первым. Должен был начать, потому что им с Ксанкой многое предстояло обсудить.

– За что? – Она замедлила шаг, но в его сторону не посмотрела.

– Это все из-за меня. – Как же сложно найти правильные слова. – Если бы ты со мной не пошла, ничего бы не случилось.

Ксанка остановилась резко, как вкопанная, коснулась сначала его груди, потом живота.

– Больно?

– Нет. – Он дотронулся до ее подбородка, осторожно, словно она была сделана из хрусталя. – А тебе?

– И мне не больно. Они сволочи, Дэн. Не нужно о них вспоминать.

Да, она права, он не станет вспоминать этих гадов, лучше он будет вот так смотреть в ее синие-синие глаза. Наверное, если смотреть достаточно долго, можно увидеть в них свое отражение.

– Видишь, какая я? – Ксанкины губы скривились в горькой усмешке.

– Вижу.

– Ненормальная. Чокнутая…

– Ты необычная и…

– И?..

– И красивая…

У их первого поцелуя был горько-соленый вкус крови. Он был осторожный и целомудренный, отчаянный и неожиданный для обоих, он был правильный и особенный.

– Я сумасшедшая. – Ксанка дышала тяжело, отводила взгляд. – Ты просто не понимаешь, какой опасной я могу быть.

– Для кого опасной? – Он видел созданный ею маленький смерч. Наверное, она могла сделать и что-то большее.

– Для всех. – Ксанка уткнулась лбом ему в грудь. – Когда это случается, мне трудно остановиться. Я тебе расскажу, ты должен знать.

– Расскажи. – Ее волосы почти высохли. Прикасаться к ним оказалось приятно.

– У меня был друг, один-единственный, самый верный. Его звали Джейк. Я так его назвала. Золотистый ретривер, настоящий красавец, очень умный, очень добрый. Это случилось зимой, мы гуляли с Джейком в парке, недалеко от реки, он убежал от меня. А потом я услышала выстрелы. Четыре выстрела. Я знаю, я считала. – Ксанка всхлипнула. – Когда я нашла Джейка, он был еще жив. Знаешь, какой у него был взгляд? Он понимал, что умирает, а я остаюсь совсем одна. Он прощался со мной. Этих двоих я увидела через полчаса на льду, они уже зачехлили винтовки, но я знала, что именно они убили моего Джейка. Я себя не контролировала, бросилась на них с кулаками, что-то кричала, проклинала их.

– А они?

– А они смеялись. Один из них ударил меня по лицу, сказал, что таких, как я, тоже нужно отстреливать, велел убираться. Знаешь, что я сделала? – Ксанка заглянула ему в глаза.

– Что?

– Я выбралась на берег, а потом растопила лед.

– Какой лед?

– Под ними. Я просто сильно-сильно захотела, чтобы эти гады провалились под лед. Есть такие желания, от которых становится больно вот здесь. – Она коснулась пальчиками его груди, в том месте, где билось сердце. – Лед начал плавиться на глазах, они ушли под воду, а я стояла и смотрела.

– Они утонули? – В том месте, которого касалась Ксанка, вдруг стало нестерпимо холодно.

– Нет, я позвала на помощь. Но ты не представляешь, как мне хотелось оставить их там, в воде! Я нелюдь, чудовище!

– Но ты ведь не оставила. – Дэн коснулся губами ее виска.

– Ты слишком добр ко мне. Ты и твои друзья. Я не привыкла к такому. Мои родители…

– Ты им рассказала?

– Нет, они узнали сами. Не так давно… Я провинилась, отец меня ударил. Он бил меня и раньше, но так сильно – никогда. Я не всегда могу это контролировать. Если мне угрожает опасность, я отвечаю…

– Что ты сделала?

– Почти то же самое, что с палкой. Я метнула в него ножом. То есть нож сам полетел. Он воткнулся отцу в руку. Было очень много крови…

– Поэтому ты здесь? Они боятся оставаться с тобой?

– Отец кричал, что я чокнутая психопатка, что у меня порченая кровь и мое место в психушке. Знаешь, он уже показывал меня психиатру, в прошлом году возил в НИИ психиатрии. Мне даже выставили какой-то диагноз, наверное, не слишком серьезный, если я до сих пор не в дурдоме. – Она невесело усмехнулась, а потом продолжила: – Мама отца как-то уговорила, предложила компромиссный вариант: они улетают за границу, я остаюсь жить у тетки.